|
Карты в тюрьме и в зоне - одна из немногих возможностей
скрасить тягостный "досуг", разнообразить вялотекущую жизнь
яркими впечатлениями. Именно карты подводят зека к
конфликтной черте - независимо от везения или умения.
Выигрываешь - приобретаешь врага или, в лучшем случае, не
доброжелателя. Проигрываешь - сам становишься подобным.
Любая игра проходит в пике до нервного срыва с
психопатическими вскриками, угрозами и оскорблениями.
"Двадцать одно" (никогда не называется - "очко"),
"тридцать одно" ("бура"), стос, терц - неполный перечень
самых распространенных игр в тюрьме и зоне.
Все игры сопровождаются огромным количеством неписаных
правил и "примочек" (нюансов), которые нужно знать
досконально. В затруднительных случаях играющие обращаются к
авторитетному "катале", к "авторитету", вору в законе.
В карты никогда не играют просто так. И никогда не
говорят: сыграем "просто так", ибо это выражение означает
игру на то, что ниже спины. Говорят: играем "без интереса"
или "под интерес".
Играют обычно один на один. Время - по договоренности, до
отбоя например... Или - пока есть ответ в денежном или
вещевом выражении. В долг (на представку) играют один раз.
Проиграл - плати, нет - значит, ты ставил фуфло (см.
Приложение-словарь), ты - фуфлыжник и тебе дорога - в
"козлятник", в "петушатник" или под нож кредитора.
Изготовление карт в тюрьме - мастерское действо
подручными средствами. Пережевывается и протирается сквозь
носовой платок хлеб - получается отличный клейстер;
склеивается бумага, режется прямоугольниками, (книги,
газеты, тетради), - и по трафаретам наносится рисунок
(всегда найдется шариковый стержень).
В зонах же всегда найдется монопольная колода фабричного
изготовления.
Азартными в тюрьме и в зоне являются все без исключения
игры - шахматы, шашки, домино.
(В зоне забивают не "козла" а "барана). Все играют "под
интерес", пусть и небольшой: сигаретки, конфетки...
При игре очень важное значение придается "словам" -
карточным терминам, жаргонным выражениям ("фене"). Никого не
удивляет нынче слово "штука", означающее тысячу. Однако в
лагере при игре в "двадцать одно" под сигаретки
проигрывающий партнер неожиданно спросил: "Ты сколько ста
вишь?" - "Две штуки", - ответил другой и бросил на кон
сигареты. И проиграл. Проигрывавший ранее предъявил ему счет
- две тысячи (штуки) сигарет - 100 пачек, огромное
количество по лагерным меркам. Нашлись и "очевидцы". Лишь
после длительной разборки с участием авторитетных блатных
решено было переиграть до "ответа". Выиграл в конце концов
тот, кто допустил "косяк" с двумя "штуками". Но могло
повернуться и по-иному, многое зависело от личностей игроков
и настроения авторитетов.
Играют и в нарды. Это практически разрешенная игра в
зоне. Но проигрыши равнозначны карточным, а страсти - не
менее жестоки. Российский зек быстро овладел этой азиатской
игрой, представляющей смесь случайности (вбрасываются два
кубика на вариант хода) и тонкого расчета. Говорят, это
любимая игра (после шахмат) экс-чемпиона мира Анатолия
Карпова. Но, думаю, за колючкой нашлись бы мастера,
раздевшие бы и Карпова - вплоть до казны Фонда Мира.
Есть и хорошие шахматные самоучки, но более всего -
шашистов. К зеку Виталику Э. приехал сразиться майор из
управления, чемпион МВД, мастер спорта - и проиграл под
улюлюканье едва ли не всей зоны. А на Виталика, сбросив
шкуру "офицерского благородства", наехали "кумовья"
(оперчасть). Благо, что срок у него подходил к "звонку" -
отделался десятисуточным в ШИЗО...
Азартные игры - один из основных источников неприятностей
и конфликтов в тюрьме и зоне, как со стороны ментов, так и
между партнерами.
Карточный синдром
Тюремные игры имеют богатую историю. Они были едва ли не
основным развлечением. Профессиональный преступник не мог
обойтись без холодка в своем животе, без которого не
мыслилось ни одно серьезное преступление, и охотно переносил
это ощущение азарта в камеру. Карточные игры вору со
путствовали всегда. Ими он не только зарабатывал на жизнь,
но и гадал на фарт, проверял благосклонность фортуны и
попросту развлекался.
Вместе с картами в тюремных камерах появились и другие
игры. Многие из них родились именно в тюрьмах, где
изворотливый арестантский ум искал для себя все новых и
новых развлечений. Игры сливались воедино, комбинировались,
отходили, вновь возвращались. Безобидные ставки граничили с
истязаниями, деньги - с побоями. В каменных стенах играли в
кости, домино, спички, монеты, бумажные купюры,
металлические пуговицы, щепки, хлебные шарики, устраивали
тараканьи бега и крысиные бои... Однако на первом месте по-
прежнему оставались карты. После посещения сахалинской
каторги Чехов, наблюдавший местные карточные сражения,
заметил:
"Ссыльный развлекается тайно, воровским образом. Чтобы
добыть стакан водки, который при обыкновенных условиях
обходится только в пятак, он должен тайно обратиться к
контрабандисту и отдать ему, если нет денег, свой хлеб или
что-нибудь из одежи. Единственное духовное наслаждение -
игра в карты - возможно только ночью, при свете огарков, или
в тайге. Всякое же тайное наслаждение, часто повторяемое,
обращается мало-помалу в страсть; при слишком большой
подражательности ссыльных один арестант заражает другого, и,
в конце концов, такие, казалось бы, пустяки, как
контрабандная водка и игра в карты, ведут к невероятным
беспорядкам. Как я говорил уже, кулаки из ссыльных на тайной
торговле водкой и спиртом наживают состояния; это значит,
что рядом с ссыльным, имеющим 30-50 тысяч, надо искать
людей, которые систематически растрачивают свою пищу и
одежду.
Картежная игра, как эпидемическая болезнь, овладела уже
bqelh тюрьмами; тюрьмы представляют собою большие игорные
дома, а селения и посты - их филиальные отделения. Дело
поставлено очень широко, и говорят даже, что здешние
картежники-организаторы, у которых при случайных обысках на
ходят сотни и тысячи рублей, ведут правильные деловые
сношения с сибирскими тюрьмами, например, с иркутской, где,
как выражаются каторжные, идет "настоящая" игра. В
Александровке уже несколько игорных домов; в одном из них,
на 2-й Кирпичной улице, произошел даже скандал, характерный
для притонов подобного рода: застрелился проигравшийся
надзира тель. Игра в штосе туманит головы, как дурман, и
каторжный, проигрывая пишу и одежду, не чувствует голода и
холода и, когда его секут, не чувствует боли, и, как это ни
странно, даже во время такой работы, как нагрузка, когда
баржа с углем стучит бортом о пароход, плещут волны, и люди
зеленеют от морской болезни, в барже происходит игра в
карты, и деловой разговор мешается с картежным: "Отваливай!
Два с боку! Есть!"...
Позднее, уже при советской исправительно-трудовой
системе, карточным баталиям посвящались рифмованные
творения. Это были и песни, и просто стихи. Вот некоторые из
них, рожденные на Соловецких островах в середине 20-х годов:
После завтрака играют.
Вновь открылось казино,
Игроков везде хватает,
Игроков везде полно.
Тот за печкой притаился
И пыхтит как паровоз.
А другой в углу забился,
Четко мечет в чудный "стос".
Моментально карты лепят,
Невозможно передать.
Если взводный их отымет-
Наготове есть опять.
Вдруг, как кошки, разбежались:
"Шухер", братцы, мы горим!"
Два несчастные попались,
Захватил их командир.
В общем числе внугрилагерных правонарушений картежная
игра занимает одно из первых мест. С картежной игрой
сопряжена целая группа различных огрехов - растраты, отказ
работать, проматывание казенного имущества и тому подобное.
Азарт не могут подавить даже карцером:
Игра в буру азарт наводит-
Играют триста, как один,
И карцер вечно заполненный,
И только виден черный дым...
За что сидят? А все за карты,
Ломают склад, тащат муку,
Администрация их ловит,
Сажает в маленьку тюрьму...
(Стенгазета "Труд" N 2, 18 марта 1926 года).
|
|
